Как это произошло? Как вообще все происходящее может быть реальностью? Может, я перепил вчера, и у меня белочка? Может, лежу где-то в психушке и улыбаюсь в белый потолок?

Нет, нужно сосредоточиться. Пусть я уже не на службе, но сейчас мне предстоит стать последним рубежом обороны для любимых. Наверху топают подкованные ботинки. Я должен защитить сестру и маму. Как? Если даже ружейные пули в упор их не берут? Мне бы решетку в подвал, или яму с кольями. Как защитить родных если нет ни времени ни средств? Да какая разница?! Должен – и все!

Как можно тише забил толстое лезвие между ступенек и отковырял пару снизу. Просто так, на всякий случай. Осмотрел себя и сорвал все парадные побрякушки и лампасы. Гордость гордостью, но в темноте меня с ними лучше видно будет. Осталось только измазать лицо или надеть шапку. Вывалив из мешка картошку, накрыл маму с сестрой.

– Может, еще и не найдут? – с надеждой прошептала мать. Но сверху донеслось холодящее душу рычание, и по бетонному фундаменту заскребли когти.

– Итехе кхои хаи. Ради ну хатао! – приказал властный голос, и скрежет когтей сменился руганью и ударами топоров. Соня упала в обморок, мама спрятала ее, закидав мешками с накопленными за годы припасами.

– Запах нужно отбить, может, так не найдут, – сказал я не слишком уверенно, но маме нужно было занять руки, ее трясло так же, как до этого сестру.

– Дараваджа миллиа! Кхисо! – Дверь погреба слетела с петель, вниз проникло неестественное голубоватое свечение вместе с огнем факелов. – Гота!

– Идите сюда, твари. Ну! – крикнул я, понимая что теперь скрыться уже не удастся и заставляя кровь быстрее бежать по венам. – Всех порежу, скоты!

– Ждивата ну Векхана лаи! – приказал высокий мужчина в балахоне. Тот самый драный маг, который сжал в шарик машину полиции. – Баки ну мара!

Первый из бородачей принялся спускаться к нам, выставив перед собой щит. Мама не растерялась и начала кидать в него драгоценные банки с солеными огурцами, помидорами и заквасками, на закатки которых у нас уходило по пол-лета. Рыцарь выругался, помотал головой, пытаясь стереть соленый рассол, но не заметил подготовленной мной ловушки, оступился и полетел с поломанной лестницы. Вот он шанс!

Я прыгнул, как нас учили, ударил в шею снизу вверх. Но нож предательски скрипнул по кольчужному капюшону, запрятанному под толстую сталь шлема. Не растерявшись, я ударил еще раз, теперь в лицо, но враг успел повернуть голову, а затем боднул меня, отбросив в сторону. В пояснице вспыхнула боль, но тут же забылась. Враг был прямо передо мной. А я знал только то, что должен защитить свою семью!

– Тасим тохафе вале бандара ди дхаракама ви нахим хо, – с презрением сказал маг, и воин с яростным криком бросился вперед. Подпрыгнув и схватившись за перекладину, я ударил обеими ногами в щит, не позволив противнику приблизиться. Тот взревел, но в этом голосе послушалась не только ненависть, но и дикий страх. И недаром. Мужчина в балахоне поднял руку и сжал ладонь, превращая воина в кровавый фарш, смешанный в мятой жестянке. – Тасим ега нахим хо.

– Каранге! – Сразу двое рыцарей один за другим спрыгнули в погреб, загородив проход. Воткнуть нож мне было некуда: отличные доспехи, длинные забрала с круглыми дырками для глаз. Было бы у меня шило, еще оставался бы шанс, а так я лишь бился об их щиты, словно птица о прутья клетки. Они же с каждым шагом приближались, загоняя меня в угол к сестре и матери.

– Сдохните, твари! – В последней отчаянной попытке я прыгнул вперед, без шансов на победу, без надежды, с единственной целью – выиграть любимым еще хоть секунду.

– Мара на кара, – произнес маг, а в следующее мгновение голова моя взорвалась болью. Кровь потекла по шее, я почувствовал холодный воздух на пульсирующей ране, но все еще был жив. Могу поспорить на все что угодно, меня приложили топором, так какого рожна я еще на этом свете? Ударили плашмя? Я попытался подняться и схватить за ногу ближайшего, но вновь получил по голове, теперь уже стальным окованным ботинком.

– Не дам! Не смейте. Доченька! – закричала мама, заслонив собой сестру. Но с ней захватчики не были так гуманны, и сквозь опускающуюся кровавую пелену я увидел, как матери одним ударом снесли голову.

– Сволочи! – Мне хотелось кричать, драться, бить, но руки и ноги сковывала не только слабость, я видел голубоватое свечение браслетов. Мимо, обращая на меня не больше внимания, чем на насекомое, прошел мужчина в балахоне. Небрежным жестом он сбросил укрывающие вещи с тела Сони.

– Саде нала Векхана рихахаи, – удовлетворенно произнес он, откинув капюшон. Узкие точеные черты лица, длинные уши и золотистые волосы. Сомнений быть не могло, передо мной сучий эльф! А это тогда что за выродки? Дварфы? Какого рожна в Подмосковье делают эти толкинисты-извращенцы? – Асим жа рахе хам!

– Уроды. Сволочи! – В попытке достать тварей, забирающих Соню, кулаками, зубами, хоть чем-нибудь я получил еще одну затрещину, и такого издевательства моя многострадальная голова не выдержала, сознание потухло. Но ненадолго.

Ледяная вонючая вода окатила меня с головы до ног, и я понял, что совершенно наг! Несколько секунд ушло на то, чтобы прийти в сознание. Больно, черт, как же больно! Голова, живот, руки и поясница – все горело от ушибов и порезов. Но больше всего ныли суставы плеч, потому что меня подвесили за руки, заведя их назад. Стоять можно было лишь на крошечном уступе, а прямо передо мной зияла чернота провала, уходящего вниз.

– Утха жао! – приказал незнакомый мужской голос. Поворачивать голову было больно, но я оглянулся и вновь выругался. Я оказался не один. Сотни мужчин, женщин и подростков стояли в таких же позах, полунаклоненные, с заведенными назад руками. Совершенно голые, как и я. Меж рядами ходили уже знакомые мне уроды. Не те конкретно, которых я видел при атаке на деревню, но тоже не люди. Теперь дварфы были без доспехов, а потому легко узнаваемы.

Подходя к очередному пленнику, комиссия из нескольких захватчиков тщательно и по-деловому осматривала его, ощупывала, что-то замеряла и, посовещавшись, нацепляла на шею ошейник. После чего пленник начинал безумно орать. Это явно не самые простые оковы, хотя я не видел, чтобы на них были шипы или другое пыточное устройство, да и особенно крепкими или тугими они не выглядели. Зато без слов было понятно, что с нами собираются делать. Варвары. Сучие рабовладельцы.

Оценщики при этом использовали ошейники трех цветов. Черного, красного и золотого. Вначале я подумал, что тем, кому досталось золото, повезло. Это были самые красивые и подтянутые девушки, стройные накачанные юноши. Но затем увидел, как уже обработанную девчушку лет пятнадцати сняли с дыбы и начали насиловать прямо перед строем, при этом работорговцы не обратили на это никакого внимания.

– Уроды! Сволочи! – Все во мне клокотало от желания разорвать этих уродов в клочья. Но с губ едва слетел шепот. Зато мое пробуждение заметили, и вот уже трое дварфов под предводительством высокомерного эльфа, ухмыльнувшись, принялись ощупывать мои собственные руки и ноги. Все, на что мне хватило сил, – собрать кровь и слюну и плюнуть в рожу ближайшему.

– Пхрика, – произнес дварф, замахиваясь для удара, но затем зловеще улыбнулся, хотя лучше бы ударил. Совещание с коллегами длилось всего пару секунд, после чего на моей шее защелкнулся красный ошейник.

«Инициация начата. Дробление…»

Боль? Да разве у меня когда-то в этой жизни хоть что-то болело? А вот теперь я впервые по-настоящему почувствовал, как кричит не тело, а сама душа, разрываемая на части. Ее вынули, привязав к ошейнику. Все ранения, ссадины и вывихи мгновенно забылись. По сравнению с магической болью остальное стало несущественно.

«Душа разделена. Магический потенциал отсутствует. Полная блокировка функций, передача контроля хозяину».

– Хорошо? – ухмыляясь, спросил дварф, и я не сразу сообразил, что теперь понимаю его речь. – Ты станешь славным мясом в бойцовских ямах, посмотрим, продержишься ли ты хоть один раунд. А если попробуешь рыпаться. – С этими словами он нажал на колечко, и меня пронзил адский холод, сковавший все тело. – Опускайте. Следующий.